Введение
Разрушители – это те, кто ставит
ловушки для многих и называет их государством: они навесили им меч и навязали
им сотни желаний. – Ф. Ницше
Как показывает история,
совершенных политических режимов не существует. Латинское слово «regimen» означает «управление,
командование, начальствование, руководство»[1], то
есть, говоря о механизмах функционирования государства, речь всегда идет о различной
формы и содержания актах принуждения
– будь то очевидное и неприкрытое принуждение граждан государства N к невоспрепятствованию грозным
реалиям тоталитарного строя, или же принуждение находящихся в меньшинстве групп
населения жить в соответствии с решениями, принятыми большинством (демократия).
Обращаясь к истокам
демократии и тоталитаризма, становится понятно, что исторически эти формы
управления государством имели немало общих черт. Стабильность и благосостояние древнегреческого
полиса − колыбели современной демократии, были основаны на крепкой экономике
античных городов-государств, достигавшейся во многом благодаря эксплуатации
труда бесправных людей – рабов. Иными словами, свобода и независимость
полноправных эллинов базировались на легитимированном присвоении определенным
слоям населения статуса домашней утвари. Отсюда можно сделать вывод о том, что
демократия по своему происхождению есть деспотизм, являющийся безусловной
прерогативой элит, и, если смотреть под таким углом, то разница с
тоталитаризмом состоит лишь в количественно более высоких значениях удельного
веса элит в объемах отдельно взятого государства.
Однако, стоит учесть
один немаловажный момент: тоталитаризм, в отличие от демократии, пройдя свой
бесславный путь из древности до наших дней не претерпел существенных изменений.
Лидер современной Северной Кореи, как и его ближайшие предки, придерживается
жестких методик управления гражданами своей страны, такой же политике следовала
и древняя китайская династия Цинь: централизация власти в руках правящего
клана, радикальное подавление инакомыслия, подневольный труд подданных во благо
империи и т.д. Принимая во внимание тот факт, что тоталитарные режимы в наше
время воспринимаются как досадные анахронизмы, в то время как союз демократии и
капитализма претендует на звание новой мировой религии, можно предположить, что
проводимая в недрах демократии исторически обусловленная работа над ошибками выполнялась
качественно, но, тем не менее, сама суть демократии задает движение всем ее
модернизациям подобно кольцу Мёбиуса – все возвращается на круги своя. Раб,
номинально названный свободным человеком (как в новоязе Оруэлла) в
действительности понимает концепцию свободы даже хуже, чем «домашняя утварь»
древнегреческих полисов, так как он наивно полагает, что свобода у него уже
есть, и является чем-то с рождения данным и пожизненно неотъемлемым, как
дыхание или условные рефлексы.
Таким образом, в своей
работе я буду рассуждать о тех, для кого «оковы лучше свободы»[2], и
постараюсь понять, насколько реалистичны и жизнеспособны идеи анархизма как
альтернативы политике принуждения.
Охлократия: невежественная демократия или неортодоксальная анархия?
Углубление в этимологию
так называемой «власти народа» помогает лучше разобраться в коннотациях термина
«народ». Во многих русскоязычных толковых словарях греческое слово dēmos трактуется как «свободное население, обладавшее гражданскими
правами (в отличие от метеков, периэков, рабов и др.»[3],
или же «непривилегированные слои
населения в классовом обществе»[4],
стоит отметить, что первое определение чаще встречается в изданиях
постсоветского времени, а второе характерно для советской и досоветской эпох. В
то же время российский общественный деятель Михаил Казиник предлагает следующее
определение: «Dēmos – это часть народа, прошедшая семь
свободных искусств (музыка,
риторика, диалектика, грамматика, геометрия, арифметика, астрономия)»[5],
однако здесь необходимо учесть тот факт, что в полисах Древней Греции семь
свободных искусств были программной базой общего образования, которое свободные
юноши получали к 18-ти годам.
Интеллектуальному «демосу»
М. Казиник противопоставляет «ochlos», как остальную часть
населения – толпу, чернь, рабов с рабским мышлением, не способных к принятию
государственно значимых решений. В целом принимая такую форму дифференциации
народных масс на образованный (в данном контексте синоним ответственности) и невежественный сегменты, я все же приведу
выдержку из трактата Аристотеля «Политика»: «масса
(ochlos)
менее подвержена порче: подобно большому количеству воды, масса менее поддается
порче, чем немногие»[6].
Великий философ предпочел не списывать практическую значимость «охлоса» со
счетов, объясняя это тем, что одного человека гораздо легче рассердить, нежели
одновременно сделать это с сотнями. Тем не менее, во времена Аристотеля не
существовало радио, телевидения и интернета – инструментов, с помощью которых
сотни и тысячи разгневанных единиц складываются в одну гневно клокочущую массу
в едином порыве.
На основании
приведенных выше рассуждений стоит обобщить толкования нужных терминов и
подвести промежуточный итог. Итак, понятие «народ» по существу неоднородно и
зачастую достаточно затруднительно определить качественный состав тех, кто
составляет большинство и, соответственно, чья воля оказывается решающей в
государственных делах. Говоря о демократии в ее идеализированном восприятии,
речь идет о гражданском обществе – совокупности людей, концентрирующих в своей
массе высокую степень ответственности перед собственными решениями и их
последствиями. В моем понимании при такой форме государственного управления
возникновение «учреждений, которым людей
заставляют подчиняться насильно» практически невозможно. Следовательно, в
данном случае демократия очень близка к идеалам анархии, и также может
считаться «матерью порядка». Однако, существуют ли прецеденты столь совершенных
демократий на современной политической карте мира? Я отвечу на этот вопрос
отрицательно.
Далее стоит рассмотреть
понятие «охлократия». Доктор философских наук, профессор Ж. Т. Тощенко
предлагает следующее определение: «основными,
характерными чертами охлократии являются демагогия, авантюризм, популизм. Ей
присущи изменчивость политического курса, непредсказуемость и импульсивность
политических акций. Охлократия максимально упрощает сложные общественные
проблемы, часто использует провокации, разжигает массовые страсти, провоцирует
скандалы. Ее
опорой, как правило, выступают маргинальные и люмпенизированные слои населения,
неудовлетворенные своим социальным положением и готовые к неконтролируемым
действиям (убийства, бессмысленное уничтожение материальных ценностей, насилие)»[7]. В
данном контексте позволю себе не согласиться с российским социологом А.
Тарасовым, отнесшим Парижскую Коммуну 1871-го года к «сознательному воплощению анархистского идеала в жизнь»[8]. Не
исключая благие намерения парижского
пролетариата воплотить этот идеал, я склонна полагать, что по факту намерения
обернулись каноничной охлократией.
Приведенный выше
пример, в котором имеет место быть подмена понятий, достаточно репрезентативен
в плане того, каким образом можно вульгаризировать умозрительный идеал
человеческого общежития ошибочной классификацией. Я думаю, что терминология тут
играет идеологическую роль: дурной, откровенно профанный государственный
режим демократией не назовут, но, в
зависимости от обстоятельств, его можно назвать тоталитаризмом, авторитаризмом,
а при отсутствии «вертикали власти» − анархией. То есть, налицо манипулятивное
расставление приоритетов в духе «что
такое хорошо и что такое плохо» в коллективном воображаемом народов мира.
Демократия – это неукоснительно хорошо, а те, кого расстраивает, что ее
привозят в их дома на бронетранспортёрах – невежественные нехристи. Анархия –
это плохо, это хаос и кровавая жатва махновщины, это неоперившаяся молодежь,
ищущая проблем с законом, в конце концов, это обнаженная, порнографическая
свобода от которой можно ждать только проблем библейского масштаба – Содома и
Гоморры в групповом сознании масс, без шансов на укрощающий напалм из рук
господина.
Франц Кафка писал: «иногда оковы лучше свободы», но
он же признал и то, что «свободный
человек всегда выше связанного». Спустя десятилетия один из героев
маргинальной киноэпопеи Н. Михалкова высказался следующим образом: «Придет время маленьких людей и тогда большие
люди пожалеют, что они не маленькие». Я с уверенностью могу сказать, что
«большие люди», в ницшеанском понимании этих слов, никогда не пожалеют и не
предпочтут оковы, но в силу своей «высоты» они являются слишком легкой мишенью
для «маленьких людей», которые предпочтут насильно заковать и клеймить их, чем
распространять толерантность на категории «плохого».
Теории и практики анархии
Освободители
не существуют. Люди сами освобождают себя. – Эрнесто Че Гевара
Мировая история все же
знала случаи воплощенной анархии. Исландия эпохи народовластия была стабильна
не в пример Парижской Коммуне, и просуществовала в этом состоянии гораздо
дольше, хоть и не существенно в масштабах истории. Можно сказать, что в данном
уникальном прецеденте для анархии были предоставлены все условия – люди,
вырвавшиеся из тисков монаршего лона, и необжитая земля, которую не нужно было
отвоевывать у агрессивных аборигенов. Тем не менее, недолговечность
добрососедского сосуществования, основанного на согласии, на мой взгляд, во
многом предопределил кантовский антагонизм – видимо, природа все же
ответственна за некий ген недоброжелательности, данный каждому человеку, и
способный свести на нет даже самые искренние усилия, приложенные к формированию
идеального общества, свободного от государей-самодуров, но, увы, не от
собственных страстей. Закономерным исходом разлада между пресыщенными миром
соседями, стал торжественный выход монарха на арену боевых действий, указующим
перстом безапелляционно постулировавшего новый расклад, отменяющий свободу за
неимением жизненной необходимости в ней.
Если попытаться
проанализировать другие исторические примеры, к которым по тем или иным
причинам традиционно привязывается ярлык «анархо-», то можно найти один
показательный общий момент – все подобные эпизоды случаются спонтанно, по
стечению обстоятельств, а задействованные в них вдохновленные теорией люди на
определенном этапе оказываются не в силах организовать действенную практику.
Образно выражаясь, это как оказаться посреди океана в берестяной лодке, мучимым
жаждой и страхом. Момент, когда наступит понимание того, что бороться
бессмысленно, неминуем, а далее не остается ничего лучшего, кроме как собрать
остатки сил и помочь судну пойти вместе с тобой на дно, на съедение тем, кто
находится в своей естественной среде обитания. Мнения относительно статуса,
придаваемого такой кончине, разнятся от искренних порывов сплясать джигу на
месте последнего пристанища «овец, отбившихся от стада», до сочувственной
рефлексии: «По мне, анархисты, осознанно
рискующие жизнью и здоровьем в борьбе с фашизмом, военщиной, государством, –
выбирают во сто раз более достойный путь, чем тысячи людей, посылаемых, как
бараны, убивать и умирать в Чечню, Ирак, Афганистан, – тысячи людей, которые
живут и умирают по приказу, как заводные марионетки, так и не приходя в
сознание, так и не став людьми»[9].
Один из главных
теоретиков анархизма Пьер Жозеф Прудон считал себя одновременно приверженцем
порядка и анархистом[10],
не разделяя эти понятия, в своих работах он развивал идею автономии личности и
упразднения всех форм угнетения человека. Другой выдающийся идеолог анархизма, русский
аристократ Петр Алексеевич Кропоткин резюмировал свои идеи следующим образом: «Конечная цель анархистов состоит в том, чтобы
выработать жизненным опытом такой общественный строй, в котором нет никакой
верховной государственной власти, а страна представляет собою вольные союзы
вольных общин … возникающие на основах взаимного договора, и разрешающие
возможные споры между собою не путем насилия и оружия, а путем третейского суда»[11].
Важно отметить, что Кропоткину был присущ идеалистический взгляд на природу
человека, он считал, что человек дурным не рождается, таким его делает
государство. Великие анархисты были великими гуманистами в своих благих
устремлениях, к сожалению, никому из них так и не удалось обосновать гуманные
средства, которыми будут достигнуты их цели. Видимо, эта задача неразрешима.
Если подвести черту под
основополагающей теорией анархизма, то ее базовым тезисом будет идея о
пресечении преступлений против человека (насилие, угнетение, эксплуатация), эта
же идея лежит в основе Всеобщей декларации прав человека. Остается только
отметить, что при всей своей правоте данная теория обречена оставаться в
заложниках у своих интерпретаторов.
Заключение
Будьте реалистами — требуйте
невозможного! – лозунг французской студенческой
революции мая 1968-го г.
В заключение немного о
событиях 1968-го года. Этот год был отмечен настоящим цунами негодования,
затронувшим многие страны, пострадавшие от произвола властей. Драматургия
протестных движений и эмоциональный накал тех событий по сей день продолжают
вдохновлять деятелей искусства. Далеко не все революционеры получили желаемое
хотя бы частично, судьба некоторых сложилась трагично («Резня Тлателолько»).
Кем же они были: достойными последователями идей Прудона, Кропоткина и Леннона
или дорвавшимся до ЛСД «охлосом»? Я склонна полагать, что эти события в первую
очередь стали актом инициации человечности, а те, кто его затеял и прошел,
достойны зваться людьми, в божественном смысле этого слова. Идеи анархизма при
всей своей утопичности в достижении конечной цели могут быть использованы как средство в борьбе с несправедливостью,
особенно когда ими заручаются люди, чья фантазия способна представить дуло
винтовки сосудом для цветов.
Эпоха технических инноваций
наших дней, несмотря на все свои недостатки, явила собой одно неоспоримое
достоинство – интернет как оплот глобальной мировой анархии. Сегодня
практически каждый человек на земле может мирно окунуться в анархическую среду,
не это ли противоядие от кантовского антагонизма – дать каждому человеку по
экрану, изолируя членов общества друг от друга? Но и тут нельзя упускать из
вида побочные эффекты в виде пресыщения виртуальной реальностью и естественного
природного желания физических контактов с особями своего вида, невзирая на
последствия.
Таким образом, всецело
соглашусь с высказыванием Льва Толстого, ухватившего самую суть анархии. Однако
лично я склоняюсь к пессимистическому видению того, что могут дать моим
современникам учреждения, не прибегающие к насилию: коммунисты и либералы,
демократы и анархисты, фашисты и хиппи, «зеленые» и «радужные» - все те, у кого
есть иммунитет к «кнуту», едва ли сориентируются в условиях тотального
«пряника», и вполне вероятно, что не придумают ничего лучшего, чем
организоваться в новую модель СССР, отметив торжество государственности гражданской
войной. Я не хочу, чтобы это случилось.
[1] Латинско-русский словарь Дворецкого И. Х. и
Королькова Д. Н. Доступ через интернет: http://linguaeterna.com/vocabula/search.php?swords=regimen&search=%C8%F1%EA%E0%F2%FC
[2] Кафка,
Ф. «Процесс». Доступ через интернет: http://lib.ru/KAFKA/process.txt
[3] Санжаревский,
И.И. Политическая наука:
Словарь-справочник. Доступ через интернет: http://dic.academic.ru/dic.nsf/politology/862/%D0%94%D0%B5%D0%BC%D0%BE%D1%81
[4] Ушаков,
Д.Н. Толковый словарь Ушакова 1935-1940.
Доступ через интернет: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/787038
[5] Казиник,
М. Демократия. Доступ через интернет:
http://www.youtube.com/watch?v=-nqD54QZeeA
[6] Аристотель.
Политика. Доступ через интернет: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/aristot/03.php
[7] Тощенко,
Ж.Т. Охлократия: возрождающийся феномен?
Доступ через интернет: http://toschenko.ru/publication/4/
[8] Тарасов
А. Мать беспорядка. Доступ через
интернет: http://magazines.russ.ru/nz/2009/5/ta5.html
[9] Рябов,
П. «Анархизм: сегодня, здесь, сейчас».
Доступ через интернет: http://avtonom.org/news/petr-ryabov-anarhizm-segodnya-zdes-seychas
[10] Лейст,
О. § 4. Политико-правовая идеология
анархизма. Доступ через интернет: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Pravo/Leist/_21.php
[11] Кропоткин
П. А. Что такое анархия? Доступ через
интернет: http://avtonom.org/old/index.php?nid=1013
Комментариев нет:
Отправить комментарий